Фашизм до 1991 года, сейчас и в будущем

Вступление

Из всего комплекса вопросов, связанных с борьбой против распространения фашизма в современной России, едва ли не самой серьёзной на сегодняшний день является проблема ограничения процесса вербовки неофашистами новых сторонников в молодежной среде и преодоления влияния национал-экстремистских идей на формирование молодежного сознания.

На проходившей в Москве весной этого года конференции "Политический экстремизм в Российской Федерации и конституционные меры борьбы с ним" бывший директор ФСБ Н. Д. Ковалев констатировал: "Контроль над ситуацией там [в молодежной среде] во многом утрачен. В настоящее время в России не существует ни одного государственного органа, отвечающего, говоря условно, за проблемы молодежи. Опыт индустриально развитых стран показывает, что без создания механизмов включения молодежи в социальные, политические и экономические структуры общества, данная среда может стать серьезным источником общественной нестабильности. Фактически сегодня мы являемся с вами свидетелями этого" [1]. Молодежный экстремизм представляет угрозу и в силу собственных частных особенностей: "в отличие от старшего поколения, основная форма протеста которых - различного рода массовые акции, среди молодежи (как это показывает и западный, и российский дореволюционный опыт) широкое распространение может получить тактика террора, как орудия политической борьбы" [2]. Национал-экстремистские организации активно используют создавшуюся ситуацию; для некоторых из них работа с молодежью становится основным средством достижения собственных политических и околополитических целей.

***

После недолгого периода конца 80-х - начала 90-х годов, когда удельный вес и реальная роль молодежи на российской политической сцене значительно выросли, к нынешнему времени всё практически полностью вернулось на круги своя. Можно со всей определенностью говорить, что самостоятельной политической силы один из активнейших в потенциале социальных слоёв на сегодняшний день не представляет. "Как и раньше, в условиях тоталитаризма, в новых условиях молодежь находится за рамками реальной политики, ей отводится роль статиста и наблюдателя "взрослых" политических игр, роль электората и жертвы политических амбиций" [3]. Такое положение характерно для всех периодов общего снижения политической активности - в первую очередь здесь страдают именно двадцати - двадцатипятилетние.

Можно с уверенностью утверждать, что современные российские политические силы относятся к молодежи как к силе, средству, которое способно содействовать завоеванию власти. "Цельной политики в отношении молодежи ни одна партия не имеет" [4]. Притом большинство центристских и либеральных сил не проявляют особенной активности и в плане использования молодежи как самостоятельной силы в собственных целях. Молодежные союзы, достаточно активно создававшиеся в рамках подобных движений в начале 90-х годов, ныне практически исчезли из сферы общественного внимания. Значительно энергичнее в этой области работают коммунистические и ультрасоциалистические партии, но, как показывает практика, численность их потенциальных союзников среди поколения 90-х слишком незначительна. Характерно полное исчезновение в молодежном движении масштабных политических фигур, которыми была столь богата предыдущая эпоха.

Наиболее активны ныне социально ориентированные и корпоративные объединения молодежи, причем "ни одна молодежная организация [из зарегистрированных] не провозгласила себя политической" [5], намеренно избегая непосредственного включения в политическую жизнь. Но как бы ни были активны подобные союзы, они остаются крайне малочисленными и не способны вовлечь в орбиту своего влияния сколько-нибудь значительную часть нового поколения.

В этих условиях молодежь, оставшаяся "без присмотра" крупных политических сил, неспособных проявить инициативу со своей стороны и безучастно ожидающих нового взрыва молодежной активности, становится добычей разного рода экстремистов. И сегодняшняя общественно-политическая обстановка лучшие шансы здесь предоставляет национал-экстремистским, неофашистским силам, энергично проходящим стадию организационного и идеологического становления и на деле проявляющим заинтересованность в расширении собственной социальной базы.

***

Длительный, достаточно непоследовательный и чреватый серьезными психологическими травмами процесс смены ценностных ориентиров, происходящий в современной России влечет за собой рост социально-психологических проблем. И молодежная среда оказывается в этой ситуации далеко не самой защищенной частью общества. "Провозглашение (…) нового курса еще не означает утверждения новой системы ценностей. На это требуется время. Поэтому входящие в жизнь молодые люди, не слишком связанные с ценностями уходящего, не имеют возможности воспринять и новые ценности, попадая как бы в вакуум. Они вынуждены либо искать истину самостоятельно, опираясь на то, что дала семья, ближайшее окружение, либо следовать за приглянувшимся лидером (будь то партия, группа или отдельный человек" [6], - так характеризуют ситуацию социологи. Таким образом, в ценностном отношении современное поколение молодежи может быть охарактеризовано как маргинальное, а маргинализация влечет за собой противоречивость ценностного мира и поведения, как группового так и индивидуального.

В человеческом обществеэкстремизм является не столько неизбежным (или преодолимым) злом, вызванным социально-политическими и идеологическим стимуляторами, сколько объективной реальностью. Указанный фон определяет лишь формы проявления экстремизма, порождено же это явление проблемами прежде всего психологическими. Экстремистский тип личности со специфическим мироощущением порождает экстремистское мышление, мышление, в свою очередь, формирует конкретные экстремистские модели [7]. Бесспорной, как в современной науке, так и в общественном сознании, представляется повышенная склонность молодежи к экстремистскому поведению. Ныне же такая склонность стимулируется и внешними причинами. "Инновационный потенциал молодежи не востребован трансформирующимся обществом, её репродуктивная функция реализуется крайне слабо" [8]. Современный общественный порядок не ориентирован на безболезненное вступление в общую игру нового поколения участников. Но это чревато обостренной реакцией ущемленного в правах социального слоя. "Ожидать, что молодые люди с безоговорочной покорностью будут переносить не оправдывающиеся ожидания и снижение жизненного уровня не следует. Осознание молодежью таких прав, как права на труд, семью, экономическую независимость, общественное уважение и самоуважение, может заслонить межличностную конкуренцию, привести к мысли о необходимости солидаризации и усилению политизации для борьбы за эти права. Ситуация в молодежной среде уже является, как никогда ранее, взрывоопасной, потому что социальные проблемы затронули не одну какую-нибудь, а буквально все группы молодежи" [9]. Достаточно показательны результаты социологических опросов, суммированные в работе петербургских ученых. По данным исследований, проведенных в Санкт-Петербурге, Центральной России, на Среднем Урале, в Екатеринбурге, Новосибирске, Нижнем Новгороде, "более ? молодых людей испытывают чувство неудовлетворенности и неуверенности в сегодняшнем дне, опасаются безработицы, оценивают цели и пути развития современного общества негативно (…). При этом почти 2/3 молодых людей считают себя социально незащищенными, лишь 13% надеются на помощь государства в трудную минуту" [10]. Все более закрепляется индивидуализация сознания - процесс, в принципе, объективный, но в условиях социальной нестабильности далеко не однозначный. По мнению 71% опрошенных "гарантией реализации жизненных планов, достижения жизненного успеха сегодня является только сама личность". С одной стороны, индивидуализация свидетельствует скорее о снижении опасности коллективного экстремизма; с другой - подобные процессы на фоне незавершенности и очевидной противоречивости формирования нового массового сознания чреваты обостренной обратной реакцией оставшихся 29%. Время, в котором они живут, большинство молодых оценили как "смутное", "агрессивное, в которое каждый должен брать все, что может", "время потерь и разочарований, разрушения общества" (71%); 30,5% - как время неотложных действий для спасения России и только 10% - как время хороших перспектив и надежд [11].

Вызывают опасение масштабы агрессивности в среде учащейся и студенческой молодежи. По данным исследования, ""часто" агрессивно настроены по отношению к другим людям 20% опрошенных молодых людей, а 71% испытывает это состояние "время от времени" [12].Не менее опасна тенденция к увеличению сторонников существования иррациональных "сил зла", которые конкретизируются и персонифицируются не только на уровне социальных и национальных групп, но и на уровне социально-политических институтов, что влечет за собой угрозу организованного политического экстремизма. Значительно эволюционировали в последнее время ценностные ориентации молодежи в сфере политической жизни. Авторы констатируют, что анализ молодежных политических стереотипов показывает: "сегодня придется расстаться с установившимися в годы перестройки мнениями о возрастной политизации, однозначно демократической направленности её ориентаций, подчеркивая при этом, что современное поколение молодежи является самым "немарксистским" поколением после 1917 г. и становится самым скептическим" [13]. Молодежное политическое сознание в современной России характеризуется скорее маятниковой переходностью (распадается и вновь формируется), чем сформированностью на базе ценностей плюралистической демократии. Радикализация реформ (а точнее - рост их негативных последствий) стимулирует неоконсервативный синдром: каждый третий предпочитает "твердую руку"; усиливается правый и левый радикализм - при четко обозначившемся размывании центристской ориентации.

Это происходит на фоне усиливающейся политической индифферентности и отказа масс от какого-либо вмешательства в политическую жизнь страны. Только каждый десятый способен проявить политическую активность, да и то в крайних случаях. Но при анализе тенденций молодежного экстремизма этот показатель скорее должен настораживать. Подавляющая часть обозначенного меньшинства - это и есть потенциальные участники экстремистских движений; резкое снижение политической активности происходит именно за счет потенциальных центристов и либералов. Отношение к текущей политической ситуации и российской власти у большинства молодых людей крайне негативное. При том, что 57,8% придерживаются нейтральной позиции, соотношение положительной и отрицательной оценок - 2,7% против 38,3%. Определяя же собственную политическую ориентацию (ответить на этот вопрос дали согласие менее половины участников), 12,9% высказались за консервативно-центристские силы, 5,2% - за национально-патриотические и националистические. Демократическую ориентацию декларировали 26,3% опрошенных, коммунистическую и социалистическую - 6,9%. При распределении показателей по группам учащейся молодежи получается следующая картина: национал-патриотам симпатизируют 5,1% школьников, 8,9% учащихся ПТУ, 3,4% студентов, 3,5% курсантов военных училищ. Умеренно-консервативным движениям (в данном случае фактически пограничная группа) - соответственно 15,2%, 36,3%, 4,9% и 11%. Характерно резкое снижение показателей по мере повышения социальной перспективы; показательно также отсутствие тяготения к национал-патриотам в среде будущих офицеров - при четких симпатиях в области государственного устройства (см. ниже). Причем любые четко обозначенные политические симпатии характеризуются заметным увеличением показателей агрессивности сравнительно со средними характеристиками. В случае с национал-патриотами - в 1,6 раз (один из наиболее высоких показателей). Высказывая мнение об идеальном для России государственном устройстве, 12,5% отдали предпочтение военной диктатуре (среди курсантов военно-учебных заведений почти 2/5 - 39,8% - а ведь именно их руками такие диктатуры и устанавливаются); 8,2% поддержали конституционно-монархический вариант, 3,4% - абсолютную монархию.

Предполагаемая модель поведения в критической ситуации является одной из наиболее показательных характеристик. Наиболее популярно у всех без исключения групп создание отрядов самообороны (от 40,2% среди студентов до 58,4% среди курсантов). Курсанты также готовы вступить в террористическое военизированное формирование (20,8%) и участвовать в национальных погромах (10,4%); у остальных групп эти показатели колеблются от 6 до 8,6% - т. е. тоже достаточно высоки. Стоит особо отметить, что наибольшую готовность выказали именно те, кому предстоит в случае образования "критической ситуации" с подобными явлениями бороться. Значительно менее популярны ненасильственные или "пограничные" меры - организация политических движений, участие в митингах, забастовках, пикетировании и т. д.

К этому можно добавить ещё несколько цифр, характеризующих перспективы неофашистских движений в современной России. Опрос 1000 школьников Москвы и Подмосковья в 1997 г. показал, что 20% из них выступают против законодательного запрещения нацистской символики, 21% знаком с фашистской литературой, 6% полностью разделяют взгляды отечественных фашистов, а 25% (!) - лишь частично [14].

Стоит обратить внимание и на этнополитическое сознание молодых русских. А. А. Козлов и Т. Э. Петрова, авторы цитированного выше исследования, констатируют, что "происходящие в России перемены обострили взаимоотношения внутри наций и между ними, показав, что в юридически многонациональной России повсеместно наблюдаются: стремление к национальной самоидентификации (менее выражена тенденция на отказ от национальной самоидентификации, растворении себя в инонациональной среде) с элементами противопоставления представителей одних национальных групп другим, а также стремление получить особые права и привилегии представителями одной национальной группы в ущерб другим (с 1993 г. здесь усиливается и голос русских). Эти тенденции, налагаясь на все возрастающую агрессивность, создают основу межнациональных конфликтов" [15]. Результаты социологических исследований в северной столице обнаруживают, что более трети молодых людей (39%) поддерживает призыв "Петербург для петербуржцев", а 36% - лозунг "Россия для русских" (надо думать, что в Москве, где проблемы межнациональных отношений традиционно стоят еще острее, подобные показатели оказались бы более высокими). Основной объект антипатии - представители "южных" или "восточных" национальностей. "Почти половина опрошенных молодых людей (41%) убеждены в том, что те "должны покинуть Петербург". Неприязнь к этим лицам носит преимущественно социально-экономический характер. Опрошенные считают, что они - "спекулянты и жулики" (66%), "склонны к криминальному поведению" (65%), "обогащаются за наш счет" (64%), "обостряют жилищную проблему" (40%), "занимают наши рабочие места" (24%)" [16]. Несколько обнадеживает отсутствие в этом списке "иррациональных" претензий, характерных, скажем, для общественного антисемитизма XIX - нач. XX вв. в странах Восточной Европы, где глубинные корни явления тоже находились в социально-экономической сфере. Подобный факт, правда, далеко не гарантирует исчезновение угрозы массовых насильственных акций на этой почве.

При этом национальный аспект играет всё большую роль в политической жизни. М. Ю. Несмелова, автор диссертации о политическом поведении российского студенчества, пишет, что "в условиях социально-политического кризиса обращение к своей этнической общности играет не только психологически компенсаторскую роль [17]. Национальная консолидация обеспечивается (…) идеей национальной неприязни, имеющей значительное распространение среди студенчества, а также деятельностью национальных движений как основных агентов политической социализации в условиях малой эффективности воздействия традиционных агентов" [18]. Среди русских процесс национальной самоидентификации имеет в значительной мере ответный характер. Ещё в 1993 г. констатировалось, что "русская молодежь чаще идентифицирует себя с многонациональным населением Федерации, чем со своей нацией" [19]. Но там, где этническая сплоченность русских была востребована (как ответ на подобные тенденции со стороны других национальностей) - она появлялась немедленно (Северный Кавказ, в менее острой форме - республики Поволжья). Анализ сложившегося положения позволяет утверждать, что на данный момент молодежь может стать как "стопором на пути национальной розни", так и ее орудием [20].

Петербургские социологи, подводя итоги своего исследования, дают достаточно оптимистическую оценку ситуации, констатируя, что "угроза массового экстремизма у нас, кажется, миновала. Во-первых, наше общество переживает период спада активности населения и отдельных его групп, массового нежелания воевать, бороться за какие-либо идеалы, если это связано с большими жертвами. Во-вторых, молодежь, в целом принимая направление движения в сторону капитализма, не принимает идеологии борьбы и методов, ассоциирующихся у них с революционными и террористическими. В третьих, молодежь, адаптировавшись к реальности, весьма активно занимается личным жизнеустройством, а часть - сотрудничает с криминальной сферой. В-четвертых, молодежь имеет низкую политическую активность и низкий интерес к политике" [21]. Это вызывает целый ряд возражений. Рост политической индифферентности большинства вызывает обостренную ответную реакцию меньшинства, причем, как уже было указано, именно это меньшинство обладает повышенным экстремистским потенциалом. На стадии подготовки прихода к власти национал-экстремистские движения не нуждаются в поголовной поддержке каких-либо социальных слоев. Да и спад активности населения нельзя пока считать окончательным или даже долговременным. Полагать же, что сотрудничество с криминальной сферой - на сегодняшний день действительно один из наиболее популярных путей "адаптации к реальности" - является достойной альтернативой крайней политизации по меньшей мере странно. Если же вспомнить о том, что в современной России национал-экстремистское движение на местах зачастую вплотную сближается с криминальными слоями и превращается фактически в "мафию с идеей", то упомянутый довод начинает работать против его авторов.



Фашизм и молодежь в современной России

1. Молодежь в национал-патриотических организациях до 1991 г.

Направление деятельности первых национал-патриотических организаций в СССР определило отсутствие у них каких-либо цельных концепций молодежной работы. При достаточно значительном удельном весе молодого поколения (прежде всего - студенчества) в их рядах, молодежь как социальный слой, как объект идеологического воздействия и самостоятельная политическая сила отечественными национал-патриотами до 1991 года практически не рассматривалась.

Националистические проявления в собственно молодежной среде также крайне редко воплощались в акции, имевшие сколько-нибудь значимый политический характер. Периодические выступления небольших групп подростков на Пушкинской площади по случаю дня рождения Гитлера (особенно широкий резонанс получила акция 1982 г.), антисемитская демонстрация дюжины школьников у стен московской синагоги на улице Архипова (1980 г.), организованная семнадцатилетним Виктором Якушевым (впоследствии тот успешно сочетал политическую деятельность - в том же ключе - с коммерческой, пока не был арестован в 1995 г. по обвинению в рэкете), все это лишь свидетельствовало об определенном национал-экстремистском потенциале советской молодежи, но ещё не обозначало существование подобного движения в реальности.

В 70 - 80-е гг. появились признаки иного отношения к эстетике национал-социализма, до того времени воспринимавшейся каждым новым поколением однозначно негативно. Большинство советских детей, рожденных в 70-х, оказались отрезаны от коллективной народной памяти о Великой Отечественной войне - отцы их этой войны, как правило, уже не застали, а обострившийся разрыв между поколениями внутри семей (как чисто психологический, так и воплотившийся на практике в "расселении" молодых семей и их родителей) затруднил передачу этой памяти через поколения. Свою роль сыграло и определенное "переосмысливание", "очеловечивание" образов фашизма и фашистов в отечественном искусстве. В результате, указанный период - это время появления тайных "фашистских" союзов в рамках отдельных школ и классов, создававшихся по образцу, данному в известном телефильме "Семнадцать мгновений весны". Но говорить о серьезной идеологической подоплеке подобного явления было бы преувеличением.

В протофашистских организациях 1985-1991 гг. (речь, в первую очередь, идет о пресловутой "Памяти" и её многочисленных ответвлениях) удельный вес молодежи также был довольно высоким. Именно в рамках васильевской "Памяти" обкатываются основные методы и направления молодежной работы национал-шовинистов. Формируются группы боевиков, получавших как практическую, так и теоретическую, идеологическую подготовку. Но до 1991 года подобная работа не имела массового характера; юные боевики "Памяти" служили скорее частью её тщательно разработанного декоративного антуража.

Положение стремительно меняется в начале 90-х годов. На волне всеобщей политизации в общественную жизнь России выдвинулось новое поколение лидеров национал-экстремистов - молодых и готовых к активной борьбе. Среди прочих это:

Юрий Бехчанов (1968 г. р.), начальник штаба партии "Национальный фронт", общественной деятельностью занимается с 1987 г., первоначально - социал-демократ, анархист, дсовец, затем - член Национал-радикальной партии Жарикова, второй секретарь ПНФ Лазаренко;

Илья Лазаренко (1973 г. р.), председатель партии "Национальный фронт", глава "Церкви Нави" ("Священной церкви белой расы"), в общественной жизни с 1990 г., участвовал в работе "Памяти" Щеглова, с 1991 г. в - Союзе "Христианское возрождение" Осипова, в ноябре того же года возглавил "Союз Русской Молодежи", впоследствии переименованный в ПНФ.

Владимир Попов (1968 г. р.), заместитель главы Народной национальной партии, политической деятельностью занимается с 1989 г.; с 1991 г. - в Русской партии Корчагина, с 1992 г. - в Русском национальном единстве; в мае 1994 г. - один из организаторов Народно-социалистской партии России, в конце 1994 г. участвовал в создании ННП.

А также знаменитый Николай Бондарик, лидер Русского национального союза Константин Касимовский, о котором еще будет подробно рассказано ниже, "фиолетовый" экстремист Алексей Цветков (к "чистым" национал-экстремистам эту персону с весьма путаными политическими взглядами отнести сложно, но продолжительное участие в работе Национал-большевистской партии говорит само за себя) и многие другие.

В общественном сознании, благодаря усилиям новоявленных идеологов, формируется определённый стиль, включающий в себя не только комплекс политико-идеологических установок, но и манеру поведения, круг увлечений, образ жизни. Вот как сформулирован он в сочинении, написанном от имени некоего союза "Русская молодежь": "…ошибается тот, кто думает, что наша позиция - это только политическая система. Нет, это целый мир, целый образ жизни (…). Своя музыка, своя живопись, свой кинематограф, литература, видение истории - всё то, что зовется культурой". Всесторонне охарактеризован образ "парня, исповедующего национал-социализм": "в одежде - простота и строгость цветов, подтянутость, аккуратность. Чёрный, коричневый, защитный цвета одежды. Хороши чёрныерубашки - за строгость и за тот исторический смысл, который они на себе несут со времён Союза Михаила Архангела и первых итальянских бригад, носящих название "фашио"… В поведении - трезвость, ум, жесткость. В отношениях с девушками - порядочность, честность. Русский человек - однолюб. Романтика - это тоже фашизм. В образе мыслей - чёткость и жёсткость. Отбросить все попытки объективности. Отныне правда - это то, что ты считаешь правдой. Сформулируй её сам для себя, не можешь - спроси у тех, кто умнее. Но не занимайся поиском врагов - это глупо и отвлекает, еврей - это тот, кого партия назовёт евреем. И в первую очередь - ты сам. Убей янки в себе, убей жида в себе. Ты - первичен, потому что ты молод, а это означает, что ты - будущее. Стань таким, каким ты хочешь быть, не убей в себе героя"[41]. Особых комментариев текст не требует, и первоисточники его угадываются при первом прочтении.

Молодежный фланг национал-экстремистского движения определился как автономная политическая сила достаточно давно. Первые самостоятельные акции имели ещё достаточно несерьёзный характер и стилистически смыкались скорее с деятельностью европейских "оранжевых", чем отечественных "красно-коричневых". В конце 1993 г. Право-радикальная партия России выдвинула Сергея "Паука" Троицкого (солиста группы "Коррозия металла") кандидатом в мэры г. Москвы. Большую часть программы кандидата составляли предложения по улучшению жизни московской молодежи. "Чтобы жизнь у нас стала веселей и радостней, - обещал Троицкий, - когда я стану мэром, в Москве будет открываться гигантское количество пивных баров, пивных рок-клубов и дискотек, куда гигантское количество молодёжи могло бы приходить и за небольшие деньги отдыхать, встречаться, чтобы у них было больше разнообразных сексуальных связей и проходил более мощный отбор партнёров". Было гарантировано, что "каждая семья, которая произвела на свет детей, сразу будет получать автоматом новую квартиру двухкомнатную", а "вся молодёжь, которая родилась и живёт в Москве, будет служить в армии только в пределах Садового кольца. Те люди, которые не хотят служить в армии, на плацу маршировать, они будут работать в альтернативной армии 8 часов в день. Так как у нас экстремальная жизнь в стране, не получится работать фельдшерами или в библиотеке, а будут они работать на бетонных заводах, на рытье котлованов, каналов. Техники нет, всем им, как в сталинское время, будут вручаться ломы и лопаты, и все будут тупо копать. Соответственно будут строиться новые районы, и соответственно все сразу получат квартиры". Кандидатом планировалось также создание "колониальной армии, куда будут набираться здоровенные детины, которым наоборот, в армии по кайфу служить, убивать и всё такое прочее. Они будут участвовать в боях в Закавказье, в Сербии. Им будут платить гигантские деньги, после армии выдаваться квартиры, автомобили, будут льготы и пенсии"[42].

С течением времени молодежное движение в этой среде приобрело значительно более серьезный характер. Отдельные национал-экстремистские партии определили работу с молодежью как наиболее перспективное направление деятельности. Русское национальное единство, Национал-большевистская партия, Русский национальный союз - лидеры этих организаций сделали ставку на молодежь как на основное орудие расширения политического влияния, и активность их в этой сфере все более возрастает.



"Неорганизованный фашизм"

Наряду с организованными формами национал-экстремизма, в молодежной среде все большее распространение получают неформальные движения, идеология которых также характеризуется неприкрытым расизмом, шовинизмом и культом насилия. Более заметные и многочисленные, чем узкопартийные группы, на сегодняшний день они представляют значительную опасность. Опасность эта постепенно осознается в российском обществе. В мае 1998 г. в Санкт-Петербурге антифашистской комиссией общества "Мемориал" и редакцией газеты "Тум-балалайка" был проведен семинар "Фашизм и антифашизм в молодежных движениях и субкультурах", посвященный этому вопросу[104]. Однако основное внимание здесь оказалось уделено зарубежному опыту борьбы с внедрением фашизма в молодежные субкультуры, и достаточно специфическая российская ситуация по-прежнему нуждается во внимательном анализе.

Движение "скинхедов" (бритоголовых) уже к 1997 г. насчитывало, по независимым оценкам, не менее 10 тысяч человек. Движение это концентрируется, в основном, в мегаполисах (Москва, Санкт-Петербург) и промышленных центрах Сибири и Дальнего Востока (Красноярск, Иркутск, Томск, Владивосток) - там, где проще всего найти объекты для расовой ненависти[105]. В последнее время заметно возрос интерес СМИ к данной проблеме.

В то же время, недостаточно компетентный подход к этой теме, обозначившийся в ряде недавних публикаций периодической печати, вряд ли способствует успешной борьбе с подобными явлениями. Когда главным источником информации становятся сами герои материала, реальная картина неминуемо мифологизируется. В одной из статей скинхеды предстают если не настоящей политической партией, то, по крайней мере, массовой и четко структурированной боевой организацией. "У нас форма красивая, почти военный камуфляж, в ней все выглядят подтянутыми, сильными. Меня теперь все в школе боятся, когда мы по улице идём, прохожие тоже испуганно косятся. Потому что мы - сила!" - рассказывает юный скинхэд корреспондентке "Известий". Она же сообщает о неких "маленьких штурмовятах", которые "учатся в отрядах скинхедов"[106]. Статья - при более чем благородных стремлениях автора - превращается в материал недостаточно содержательный иприобретает несколько запугивающий оттенок.

Но и приуменьшать опасность движения скинхедов в России, безусловно, не стоит. В публикации, озаглавленной "Проснись и действуй!", журналисты "Штурмовика" вдохновенно описывают рейд скинов по Бульварному кольцу - и надо заметить, что описание вполне соответствует реальности: "Ребята бодро шагают вперед, прожигая взглядом каждую фигуру, каждую тень на своем пути. Горе тому, кто является извечным врагом этих "новых штурмовиков" - если ты ниггер или косой, хачик или еврей, птюч или рэппер - расплатой за свой облик будет очередь хороших ударов по разным частям тела"[107]. Большее внимание "новые штурмовики" уделяют все-таки не "стилистическим оппонентам" - рэпперам и рейверам, а "расово неполноценным" национальным меньшинствам. 30 мая 1997 группа скинхедов из 10 человек отметилась налетом на лагерь беженцев из Средней Азии в Москве, в результате которого погиб годовалый ребенок. 17 января 1998 г. у станции метро "Шаболовская" произошла драка "скинов" с азербайджанцами, в которой участвовало около семидесяти человек. 21 апреля 1998 г. отряд примерно из 20 бритоголовых избил, по заявлению американского посольства, двух молодых азиатских женщин в сквере между старым и Новым Арбатом (ГУВД этот факт отрицало). На следующий день посольство США сообщило о том, что просит "американцев, особенно африканского и азиатского происхождения, соблюдать осторожность" на московских улицах (некоторые СМИ восприняли случившееся как американскую провокацию, призванную сорвать подготовку к Всемирным юношеским играм)[108]. Но, независимо от того, было ли реально обосновано заявление посольства, можно утверждать с уверенностью, что за последние годы жизнь азиатов, африканцев и афро-американцев в российской столице действительно серьезно осложнилась. Не только американцы - индусы, эфиопы, ангольцы обращались в свои представительства и в местные РОВД с подобными жалобами. 6 мая 1998 г. в МИД поступило обращение посольства Бенина, к которому присоединились представители ЮАР и Судана, с требованием обеспечить безопасность в Москве гражданам этих государств; несколько ранее с таким же заявлением в МИД обратилось кенийское посольство[109]. Особо обеспокоены гарантиями собственной безопасности студенты Университета дружбы народов и МГУ - общежития, компактно заселённые представителями "неарийских" рас, становятся удобной мишенью для бритоголовых. Районы вокруг станций метро "Беляево", "Университет", "Юго-западная" давно превратились в настоящие горячие точки столицы.

Всеобъемлющий анализ российского движения скинхедов был дан Петром Казначеевым в журнале "Новое время". Бритоголовых в России он классифицирует на несколько категорий. Первая - бритоголовые неонацисты, "пионеры"."Это в основном старшеклассники, учащиеся техникумов и ПТУ и некоторое количество студентов, которые ничего не смыслят в субкультуре skinhead'ов, зато ходят в ботинках разных английских фирм, закатывают джинсы (признак бритоголовых на самой ранней стадии) и заявляют, что они арийцы и нацисты. Таких большинство. Всего по Москве не более 4-5 тысяч. Ходят стаями, озлоблены и угрюмы. Некоторые атакуют студентов из Азии и Африки". Вторая категория - "бритоголовые болельщики-хулиганы". О них ещё будет сказано ниже. Здесь же оговоримся, что характеристики Казначеева относительно этой группы недостаточно корректны. Наиболее опасная группа - третья - это скинхеды-неонацисты, боунхэды. "Более грамотные, разборчивые, "продвинутые"", в основном - старшего возраста, это мозг и ударная сила движения. В этой среде издаются даже скин-журналы: "Под ноль" (Москва), "Уличный боец" (Москва), "Русский кулак" (Санкт Петербург). Кроме того, Казначеев находит в России и скинхедов-антифашистов и нефашистов. Включение их в данную классификацию, видимо, все-таки неправомерно. Главным отличительным принципом бритоголовых на Западе стало насилие - как стиль поведения и стержень жизненной позиции. Это относится как к правым, так и к левым, как к расистским, так и к полиэтническим группировкам скинхедов. Как справедливо отмечено тем же Казначеевым, в России получило распространение увлечение правыми, неонацистскими формами движения (что вызвано не какой-то ущербностью отечественной молодежи, а сложившейся социально-политической ситуацией; в настоящее время левоэкстремистские идеи среди молодежи остаются достоянием узкого студенческого круга, будучи дискредитированными в массовом сознании). Называть же скинхедами вполне миролюбивых молодых людей, увлекающихся музыкой "ска" (именно этот музыкальный стиль сплотил первых представителей движения на Западе) вряд ли уместно.

Автор дает характеристику роли бритоголовых в формировании политического и национального сознания молодежи. "Даже в самых своих политизированных проявлениях скин-движение в России нельзя назвать политическим. Это нонконформистское течение, фашиствующая группировка, стилистическое направление, банды футбольных хулиганов, но не политическая сила. Оно не ставит перед собой политических задач, не борется за власть, не имеет политической структуры. Но это не значит, что оно не представляет опасности. Оно выполняет важную функцию в цепи фашизации общества: разжигает фашизм и ксенофобию в молодежной среде, но оно не формализует, не тренирует и не готовит к захвату. Это делают другие. Бритоголовые создают атмосферу страха и нетерпимости, и в этом их опасность"[110].

Чрезвычайно интересно свидетельство некоего Андрея Коловрата, появившееся из недр движения скинхедов. "По различным оценкам, - пишет он, - в Москве людей, считающих себя скинхедами, от 5 до 10 тысяч. Реально же эта цифра гораздо ниже. Дело в том, что быть скинхедом среди российской молодежи очень модно и "круто". Это одна из специфических особенностей, присущих только российскому движению бритых. Молодые люди не понимают, что быть скином это значит не только побить маленького поклонника негритянской музыки (хотя и это тоже), но и придерживаться совершенно иной идеологии и образа жизни, чем простые обыватели". Автор призывает к чистке "движения", стремится превратить его в идеологический монолит. "Мы обращаемся к людям, желающим прийти в движение, чтобы понравиться любимой девушке или попугать одноклассников. Подумайте и еще раз подумайте, прежде чем так поступать!!! Нам нужны только морально и идейно подкованные люди. Хватит пионеров в наших рядах! (Под пионерами мы понимаем не молодых членов движения а пионеров по жизни, людей, пришедших бороться не за ИДЕЮ, а за свои мелкие интересы). Также мы говорим "хватит" людям, которые приходят к нам, чтобы только драться, таких, кстати, много, и это тоже тенденция, присущая только российским бритоголовым. Поймите, ребята, скин это гораздо больше, чем кусок мяса, способный только убивать людей другой расы".Он отмечает весьма характерную черту отечественных "скинхедов": "движение перестало быть рабочим и переродилось в народное. Конечно, люди из рабочих семей составляют костяк движения, но сейчас головы бреют и дети профессоров, и врачей, и учителей". Стремление формализовать движение, создать четко организованные структуры до сих пор не получило реального воплощения - "пока что у нас нет мало-мальски организованной бригады скинов не то что в рамках страны, но и в рамках одного города. Все скиновские организации, которые сейчас есть, это лишь только названия и ничего больше. Эти люди ничем не занимаются и самое главное, не хотят заниматься"…

Вместе с тем, прогноз, данный автором в заключение статьи, не может не настораживать. "Постепенно наше движение станет все более и более политичным, - пишет он. - Это обязательно должно произойти из-за ужасного положения людей в нашей стране. А изменить это положение можно лишь политическими или хотя бы частично политическими методами (…). Возможно, будет организована молодежная политическая партия бритоголовых, или это будет каким-то отделением уже существующей партии (нечто типа гитлерюгенд). А вот когда у нас будет своя организация, ждать до победы останется всего один шаг. И мы обязательно сделаем этот шаг. Шаг к Великой России и к Великой Белой Европе"[111]. Вряд ли стоит говорить о возможности превращения движения в "молодежную политическую партию бритоголовых", но вот перспектива коллективной солидаризации с какой-либо из уже существующих партий вполне реальна. Псевдоним автора статьи позволяет предположить о его симпатиях к РНЕ, однако идеология и практика молодежной работы Русского национального единства вряд ли позволит Баркашову пойти на сближение со столь чужеродными и непредсказуемыми союзниками. Зато НБП и РНС уже успели заявить претензии на представительство интересов "бритоголовых" на российской политической сцене.

Идеологический и организационный разброд в среде бритоголовых позволяет делать кардинально противоположные прогнозы и оценки. Думается, что некоторую ясность может внести зарубежный опыт, где история бритоголовых гораздо более продолжительна и богата событиями. Pierre Herisson в статье "Заклятые друзья. Скины, бонхеды и редскины: родовая вражда", констатировав существование кардинально противоположных по идейным установкам течений среди бритоголовых, утверждает, что "политические идеи играют лишь второстепенную роль при вступлении в "племя". Хроническая недисциплинированность скинов, их провоцирующие, а порой откровенно жестокие выходки не добавляют уважения к ним ни со стороны населения, ни со стороны политических групп, с которыми они могли бы сойтись... Если и можно использовать такие группы для пропаганды определенных идей, сами они, однако, не являются реальной политической силой"[112]. Союз отдельных партий со скинами также не имеет какой-либо глубокой идейной подоплеки. "Некоторые партии используют подобные банды в качестве наёмников, чтобы обеспечить проведение своих митингов, для расклеивания плакатов и для других второстепенных задач. Скины охотно соглашаются на такую работу - было бы "пиво, секс и драки"[113]. На подобную же роль, видимо, обречены и российские бритоголовые. Однако опасности явления это ни в коей мере не снижает. Главная угроза в данном случае состоит, как уже было указано, в неограниченном воздействии на молодежное сознание, укоренении расистских и экстремистских представлений в умах нового поколения.

Зачастую смыкаются со скинхедами - как в формах проявления общественной активности, так и в идеологической сфере - отечественные футбольные фанаты. Национализм, а зачастую и неприкрытый нацизм, распространившийся в последнее время в этой среде, является по преимуществу заимствованием западноевропейских образцов. Среда молодых футбольных болельщиков в СССР уже с 70-х гг. была катализатором молодежного экстремизма. Буйства и драки болельщиков, получавшие определенную кастовую идейную подкладку - в форме безграничной приверженности собственному клубу - стали одним из основных путей реализации стремления к неформальному объединению и личного разрушительного потенциала. Но какой-либо националистической подоплеки активность их не имела. Существовали, без сомнения, совершенно определенные коллективные симпатии и антипатии, в том числе и по национальному признаку, но они определялись общебытовыми; специфически ксенофобского и националистического характера мировоззренческие представления в этой среде не имели.

Ситуация изменилась после того, как на рубеже 80-х и 90-х гг. отечественные болельщики получили возможность черпать примеры на Западе. В Западной Европе это время было временем пика нацификации фанатской субкультуры. И комплекс идей, и антураж (лозунги, нацистские приветствия, т. н. "кельтские кресты" как основной элемент атрибутики) были в самой значительной мере заражены фашистским духом. На сегодняшний день можно засвидетельствовать серьезные позитивные сдвиги в этом отношении. Особенно активную роль здесь сыграли сами клубы, всегда остающиеся для болельщиков ценностью абсолютной.

Однако у нас говорить о каких-либо положительных тенденциях не приходится. Борьба с внедрением фашистских идей в фанатскую среду фактически отдана на откуп самим фанатам. Между тем, было бы ошибкой утверждать, что данная субкультура в России (а точнее - в крупных промышленных центрах и городах-"спутниках") окончательно и бесповоротно нацифицирована. Число настоящих скинхедов среди футбольных болельщиков достаточно невелико. Да и отношение к ним неоднозначное. Среди фанатов московского "Спартака" скинхеды в свое время были вынуждены выделиться в самостоятельную группировку - "Mad butchers", в то время как группировка "Flint's crew" объединяла большинство, для которого интересы команды стояли выше каких-то идеологических установок. При общем пренебрежительном отношении к "черным", появление на поле "своего" игрока-негра всегда встречается дружными одобрительными возгласами и взлетающими вверх клубными шарфами (с почти обязательными, заметим, неонацистскими "кельтскими крестами"). Национализм футбольных фанатов, приобретя угрожающий облик неофашизма, в глубине своей сохранил традиционные характеристики "общенародного" бытового национализма. И если юный боевик, вытащенный чьими-либо усилиями из рядов РНЕ неминуемо нуждается в психологической и гражданской терапии, то вычистить нацизм из умов футбольных фанатов было бы значительно проще. Главную роль в этом деле должны, безусловно, сыграть сами клубы, обладающие решающим инструментом воздействия, безмерным авторитетом в глазах армии болельщиков.

Как уже было показано выше, активно вторгаются фашистские проповедники и в среду поклонников рок-музыки. Однако нельзя заявлять о каком-то потенциально нацистском характере этой субкультуры или частных ее проявлений. Молодежь в данном случае следует за своими кумирами. Отдельные из них действительно проявляют склонность к националистическим или откровенно фашистским идеям, некоторые идут на прямой контакт с национал-экстремистскими организациями: Сергей "Паук" Троицкий, лидер группы "Коррозия металла", Игорь "Егор" Летов ("Гражданская оборона"), Сергей Жариков (музыкант группы "ДК" и лидер Право-радикальной партии) и др. Но было бы бесполезно пытаться перестроить коренные психологические характеристики субкультуры - тем более, что немалая часть поклонников вполне адекватно реагирует на специфические увлечения кумиров - дефашизация зараженной нацистскими идеями части данной субкультуры (крайне незначительной, заметим, части) может проводиться только опосредованно, путем борьбы с источником этой заразы, организованным российским национал-экстремистским движением.



Заключение

Таким образом, можно констатировать, что национал-шовинистические организации в России представляют на сегодняшний день серьезную опасность в сфере воздействия на политическое сознание российской молодежи. Можно выделить несколько вариантов деятельности национал-экстремистов в этом направлении. Во-первых, это чисто утилитарный подход, практикуемый лидерами Русского национального единства. Здесь молодежь, составляющая значительную часть движения, представляет из себя основную массу боевых отрядов, создаваемых под прикрытием "допризывной подготовки". Независимо от того, на что нацелена деятельность подобных отрядов - на взятие ли власти, или на формирование региональной мафии с идейно-политической подкладкой, но экономическими, по преимуществу, запросами, целенаправленная идеологическая обработка, проводящаяся в "Коловрате" и собственно в РНЕ, неминуемо приведет к искажению общественного сознания попавшей под влияние Баркашова и Ко молодежи.

Несколько иные методы используют вожди НБП. Серьезной опасности как политическая сила Национал-большевистская партия в нынешней ситуации не представляет. Боевой подготовки наподобие баркашовской в партии не ведется. Но как орудие внедрения национал-экстремистских идей в молодежную среду, прежде всего - в её элитные, академические слои, НБП несет реальную угрозу обществу.

В случае с Русским национальным союзом, мы имеем дело с попыткой действовать в нескольких направлениях - и создавая отряды боевиков, и работая с молодежными субкультурами, и проникая в студенческую среду. Однако немногочисленный РНС пока не стал серьёзным конкурентом РНЕ в борьбе за молодежь.Опасность прочих национал-экстремистских организаций, где "молодежный элемент" имеет по преимуществу декоративный характер, заключается в ничем не ограниченном пропагандистском воздействии на молодежное сознание. Точно такую же роль играет и не формализованное движение скинхедов, чья бесконтрольная деятельность способствует укоренению расистских и экстремистских представлений в умах нового поколения.

Борьба за очищение молодежного сознания от национал-экстремистских установок остается делом непростым и недостаточно разработанным в теоретическом плане. С одной стороны, в случае с партийным воздействием, основной и обязательной мерой остается максимальное сужение поля деятельности организаций, ориентированных на разжигание межнациональной розни и насильственную смену государственного строя. Оградить российскую молодежь от влияния неофашистской идеологии можно только путем борьбы с носителями этой идеологии. Но гораздо сложнее вопрос преодоления или канализации экстремизма, неизменно присущего молодежной среде. Абсурдно - и чрезвычайно опасно, с психологической точки зрения - пытаться задавить экстремизм в молодежном сознании. "Задачей общества является не борьба со злом, не подавление экстремизма в частности, а создание условий, благоприятствующих развитию и самореализации человека"[114], - пишут авторы работы "Молодежь и экстремизм". Формирование социально-политической, экономической и социально-психологической обстановки, адекватной созидательному потенциалу молодого гражданина, - единственный путь решения данной проблемы. "Деструктивность есть результат ущемленной и искаженной в итоге жизни"[115]; при этом степень деструктивности прямо пропорциональна степени блокирования развития способностей человека.

Ещё один весьма существенный момент - преодоление радикализации этнополитического сознания. Это чрезвычайно тонкий вопрос, требующий сегодня отказа от некоторых догматических стандартов. Ученые настаивают на том, что "выравнивание этностатусных систем следует начинать с повышения этнического статуса русской молодежи - не путем разжигания национализма в её сознании, а возрождением её духовности, самобытности, национальной культуры"[116]. Обострение русского национального сознания и приобретение им извращенных форм в современной ситуации является ответной реакцией на столь же неадекватный представлениям о цивилизованном национальном движении центростремительный взрыв конца 80-х - начала 90-х годов, становясь ярким подтверждением того, что "неравностатусная этническая ситуация стимулирует широкий комплекс противоречий в отношениях между этносами"[117].

В сфере борьбы непосредственно с влиянием национал-экстремистских партий на российскую молодежь основная ответственность, безусловно, должна лечь на государство и соответствующие государственные структуры. Влияние общества в данном случае должно быть опосредованным, направленным на стимулирование такой борьбы и контроль за ней. Но если речь идет о преодолении экстремистских тенденций в молодежном сознании, ставших причиной поворота части нового поколения к национал-шовинистам, роль общества значительно возрастает. Было бы ошибкой перекладывать всю работу, направленную на предоставление молодежи возможностей реализации творческого потенциала, развития собственных способностей на плечи работников государственных учреждений (того же РОСТО и пр.). Реформирование и активизация деятельности подобных структур является непреложным условием успешной борьбы против распространения национал-экстремизма в России. Значение этого условия еще более возрастает в связи с тем, что ниша, занятая РНЕ и другими подобными организациями, в сфере молодежной работы прежде целиком принадлежала государству. Но нельзя забывать о том, что либеральное общество - это прежде всего общество, готовое взять на себя ответственность за состояние социально-политической атмосферы в стране. Попытка возложить всю ответственность в этой сфере на государство неминуемо должна спровоцировать частичную этатизацию общественной жизни, чрезмерное вторжение в неё государственных структур, чреватое разрушением основ этого самого либерального общества. Помимо давления на государство необходима и выработка всестороннего комплекса рекомендаций для независимой общественной деятельности в области молодежной работы. Таковы основные направления деятельности, необходимой для преодоления национал-экстремистских тенденций в молодежной среде.

На странице использована информация с сайтов:

www.aha.Ru